Некоторые подробности майского байдарочного похода по реке Южный Буг.

СПБ - 1991

Некоторые подробности майского байдарочного похода по реке Южный Буг. / Под редакцией Пескина Д. Львовича. - Л.: Сам.изд., 1991 - 16 c.

Книга в доступной и увлекательной форме описывает майский байдарочный поход группы туристов-любителей из Ленинграда по порожистым местам реки Южный Буг. В ней содержится множество полезных сведений о том, как не надо преодолевать пороги и о том, как хуже выбрать стоянку для ночлега. Книга снабжена высококачественными иллюстрациями.

Тираж неизвестен, имя бессмертно!

Великому-Поше
С любовью и уважением

Предисловие к первому изданию

Когда мы уже возвращались домой, а наши мысли все еще оставались ТАМ, полупогруженные в мутноватую бужскую воду, у кого-то мелькнула мысль: а почему бы нам не написать мемуары? Мол, пора уже благодарному человечеству побольше узнать о наших великих деяниях.

Тут же был откуда-то извлечен замурзанный листок бумаги, и началось составление плана–конспекта будущего шедевра. Надо сказать, что подобные затеи обычно кончаются весьма быстро. Стоит только проявить весьма понятную и привычную человеческую леность и... Думается, Вам не слишком часто встречаются памятные записки столь молодых и занятых людей.

Но на этот раз все оказалось иначе. Поистине счастливое стечение обстоятельств (день рождения Поши, "которому сей выдающийся труд и посвящается, графоманский зуд у целого ряда участников нашей веселой компании и пр. не менее невероятные вещи) привело к тому, что вы держите в руках настоящий шедевр.

Необходимые предупреждения:

Данные заметки, видимо, будут писаться и дополняться большим числом участников данной эпопеи. Поэтому не стоит удивляться разнице впечатлений и эклектичности стиля изложения.

Всякое совпадение персонажей повествования с какими-либо литературными героями случайно и полностью лежит на совести авторов.

Мы благодарим всех участников похода, отозвавшихся на призыв участвовать в этой неблагодарной работе, а также население долины реки Южный Буг, внесшее свой весомый вклад в написание данного труда.

Вступление.

Говорят, что в наше неспокойное время люди, жаждущие острых ощущений, отправляются стоять в очередях за очередным пропавшим на необъятных просторах нашей Родины остронеобходимым продуктом. Cил на загородные прогулки под Луной, туристские походы и прочие отжившие понятия у нормальных людей просто не остается. Иначе думала восьмерка отважных путешественников, отправившаяся покорять суровые стремнины Южного Буга.

Говорят еще, что театр начинается с вешалки. Так и туристский поход начинается с больших и утомительных сборов. И чем дальше, тем эти сборы становятся утомительней. Стонут измученные родители, носы, и без того немалые, стремительно пухнут от постоянного вынюхивания заветных компонентов заманчивого слова РАСКЛАДКА. И, наконец, как завершение процесса, извлекаются на свет Божий из пыльных тайников тушенка и – любимица публики – сгущенка. Треск раскоряченных рюкзаков, неустанный ропот телефонов и – о чудо – поход начинается.

Группа слегка взбудораженных участников (этим странноватым словцом окрестили они себя сами) собирается на перроне. Грохочут прощальные поцелуи, плачут (смеются, грустно молчат) растерянные провожающие. И под призывный гудок паровоза последний adventurer на ходу втискивается в тамбур. Еще бежит за последним вагоном Витя Темкин, держа в протянутых руках принесенную на вокзал каску, но уже в панике трясутся пассажиры, наблюдая, как над их головами угрожающе кренится всевозрастающий слой байдарок и рюкзаков.

А мы воспользуемся тем, что обшарпанный паровоз утюжит территорию трех республик и попробуем представить наших отважных путешественников.

Итак, ведет их в бой свежеиспеченный адмирал Женя Ципер (в дальнейшем - Женька). Это подающий надежды физик-экспериментатор , которому любовь к туристким походам вполне может стоить рабочего места — непонятливое начальство почему-то стало интересоваться результатами его работы. Умен, вынослив, приятен в общении. Нежно любит свой велосипед, собаку, сгущенку и сестру Машку, а также компьютер IBM РC/AT со всей его периферией. Умеет здраво рассуждать, но часто становится жертвой собственных авантюрных побуждений. Один из участников похода, попросивший впрочем не называть его имени, заявил даже, что с более раздолбайским адмиралом еще никто никуда не ездил.

Обязанности матроса в его флагманской байдарке выполняет Саша Чернина (Сашка). По словам хорошо знающих ее людей, она исполнительный матрос, трудолюбивый и покладистый (в том плане, что не отстаивает свою точку зрения вплоть до полного изнеможения оппонентов). Некоторые эксперты назвали ее непромокаемой, но возможно, что она с таким определением не согласится. В любых обстоятельствах она не теряла выдержки и готовности улыбнуться. Независимые наблюдатели в один голос отмечают ее неутолимую любовь к простокваше, причем кое-кто относит это к недостаткам. Периодически она вспоминает о своих обязанностях аккомпаниатора, судорожно лезет за дудочкой и начинает исполнять "Турецкий марш". Большинство опрошенных, в ответ на просьбу охарактеризовать матроса Сашку в двух словах, заявили: "хороший человек", к чему присоединяемся и мы.

Характеристика.

Данная характеристика выдана матросу первой статьи Машке Ципер в том, что за время похода она проявила себя замечательным матросом. Продемонстрировала при этом редкую понятливость наряду с трудолюбием и замечательной спортивной формой. Должным образом следила за чистотой байдарки, особенно ее носа. Проявляла неустанную заботу о капитане и его чистоте. Проявила мужество и героизм в битве при Киевском пороге.

Капитан-лейтенант Алейнер И.Л.

Наиболее непотопляемым проявил себя в походе экипаж под командой капитана Игоря Алейнера. Этот резковатый в суждениях и выражениях физик-теоретик отличается хорошей туристской подготовкой (клизма для откачивания воды с надписью "для теоретиков" в этом походе ему так и не понадобилась) и свойственными людям его профессии высококритическими суждениями. Несмотря на кажущуюся антилиричность, самоотверженно заботится о вверенных ему членах экипажа. Не жалел времени и сил для повышения квалификации своего матроса Машки (иногда заставлял ее грести). Некоторое представление о свойственном ему ироническом складе ума дает помещенная здесь же характеристика, составленная с его слов).

Информация о Димыче

Самый бородатый в походе. Ни разу не брился. Может, и не умывался. Не видел. Умен. Если вам нужно как-нибудь позаковыристее выразить мысль, - обратитесь к нему. Такой же заковыристый и в движениях. Много знает. Знает даже то, что не знает. Силен и вынослив в спорах. Хорошо излагает. Склонен к необдуманным действиям. Физически крепок и ленив. Для окружающих представляет определенную опасность. Видит вещие сны. Лицо 5-ти угольной формы, вытянуто книзу. Рот большой. Улыбка хитрая. При позевывании показывает 2 ряда крепких зубов. Беспощаден к приверженцам партии большевиков. С ним приятно поговорить, когда он крепко привязан к дереву. Но в глубине души добр к людям.

Доброжелатель Поша.

Следующий экипаж назвать непотопляемым может лишь закоренелый юморист. Капитан Димыч, видимо, обладает замечательной меткостью, поскольку за время похода не пропустил ни одного мало-мальски заметного камня. В этом неблагодарном деле его успешно дополнял старший матрос Галка. Человек замечательный, привыкший мыслить нетривиально, она весь поход была одержима навязчивой идеей – сварить супчик. К сожалению голодной (или к счастью сытой) половины участников, эту идею ей так и не удалось претворить в жизнь. Вызывает восхищение ее способность хранить спокойствие и стоически сносить удары судьбы, подкинувшей столь незадачливого капитана. Только к концу похода она грустно глянула на свою байдарку и с видимым сожалением заметила: "Жаль, что ее хватило только на один поход".

И, наконец, последний экипаж. Его возглавлял Игорь Кацман (ранее и в дальнейшем - Поша). Многие друзья зовут его просто - Великий. И это чувствуется в каждом его движении. Трудно найти другого человека, наделенного таким количеством талантов и умений. Его же скромность может послужить темой для анекдотов.

Впрочем, ню-ню. Рядом с ним пилотировала большегрузный "Таймень" не менее скромная Юлька Вульфсон. Всегда готовая помочь, трудолюбивая и тихо улыбающаяся, она замечательно загадывает загадки про маленьких зеленых камнеежек.

И вот, Винница. На перроне нас встречает ликующая толпа рвущихся внутрь поезда людей. Впрочем, она быстро рассеивается под ударами вылетающих из полутьмы тамбура рюкзаков и байдарок. Вскоре на ногах остаются только привычные ко всему Лебедкин – глава семьи и жена его Леви. Приветственные объятия, заламывания рук, легкие сшибающие с ног похлопывания как непременный атрибут ласковой встречи друзей — и мы в городе. Еще с полчаса мы толпились на улице под гнусным дождиком, дожидаясь сначала Женьку, а потом троллейбус. Шумной толпой мы завалились внутрь и принялись спорить о том, где нам все же вылезать. Очень вовремя мы пришли к согласию и успели вылезти из троллейбуса. Основная толпа отправилась искать тетю, а Галя с Димычем остались сторожить сверхнормативные рюкзаки. Дождь не собирался затихать, мимо проносились троллейбусы и норовили обрызгать поосновательней. Давно уже отзвучала "Марианна", и день можно было считать оконченным. Поэтому, дорогой читатель, мы сразу двинемся в следующий день, ближе к началу похода.

День первый (30.04.91)

Строго говоря, день начался около часа ночи встречей с "тетей из Винницы". В течении полутора часов мы знакомились и уничтожали содержимое тетиного холодильника. Затем стали выбирать место для ночлега. Женька стал рвать на себе последнюю рубашку и кричать, что он будет спать на балконе. Ничего, что дождик, зато воздух свежий. Коллективными усилиями удалось отговорить его от этого мероприятия, после чего он устроился на диванчике рядом с Игорем. Поша с Димычем оказались на полу на матрасах, слегка подрались за Димин спальник и мирно уснули по стойке "смирно". Вскоре весь личный состав спал, но уже в 6 часов женская половина отряда была приятно удивлена, услышав звуки родимого гимна. Это ожил предательски укрывшийся где–то в стене приемник. Расправа была короткой, однако уже часов в 7 начались изнурительные попытки подняться. Через полчаса нам это удалось и, довершив разгром холодильника и мы решили идти собирать байдарки. Как выяснилось, на улице шел проливной дождь. Началась длительная дискуссия о количестве быстрорастворимого сахара, содержащемся в организме, в результате которой стороны пришли к консенсусу, решив что основная вода еще впереди. Мы вылезли в мокрый город и стали искать "большую воду".

Процесс сборки продолжался часов до трех и осуществлялся Игорем с Женькой (ответственные за самоделы) и Пошей с Юлькой ("Таймень"). На берегу очень своевременно оказался навес как раз по размеру байдарки. От него каменные ступени вели прямо к реке (какой-то бухой местный с пеной у рта доказывал, что эту лестницу строил его прадед триста лет назад). Единственным неудобством было то, что дождевая вода ручейками сбегалась к навесу и устроила под ним маленькое грязное

болотце. В ожидании возможности приложить руки, остальные участники разбрелись в разные стороны. Поша, Димыч, Галя и Юлька уселись в ближайшей детской поликлиннике на скамейку и учили фармакологию. Было легкое опасение, что усиленный наряд милиции вынудит покинуть их это теплое помещение, но, видимо, мы вызывали такой благоговейный ужас, что нам не то что не задавали никаких вопросов—боялись лишний раз на нас взглянуть. Сашка и Машка отправились в спорттовары за забытыми в Ленинграде деталями снаряжения (хочется добрым словом вспомнить попутчицу в поезде, подарившую нам купонов на 150 рублей и спасшую тем самым от пустопорожнего созерцания витрин). На обратном пути девушки слегка заблудились и сделали несколько кругов по городу. Под дождем это было особенно приятно. Под этим же дождем Галя пыталась промазать циклогексаном швы у самоделов. Довольно скоро сухие тряпочки для протирки байдарок кончились и эффект был довольно сомнителен. Впрочем, уже после похода выяснилось, что промазывать надо не циклогексаном, а тетрагидрофураном.

Вообще же, дождь оказался первым серьезным испытанием для участников. Некоторые слабые духом даже предлагали плюнуть на байдарки, и провести весь поход у оказавшейся такой замечательной тети.

Мы перетащили байдарки вниз, к реке и стали искать места для их погрузки и спуска на воду. Игорь загрузился первым и стал демонстрировать Машке методику залезания в байдарку. При этом он потерял равновесие, байдарка перевернулась, и Игорь оказался полупогруженным в воду. Причем нижняя половина туловища вместе с байдаркой оставалась на суше! Когда Игорю удалось отжаться и выползти на берег целиком, он выглядел очень довольным и выражался на редкость красноречиво.

Наконец, в 19.20 сборы были завершены и, под прошальные взмахивания с берега провожавшей нас тети, величественная процессия тронулась в путь. Впереди мощно рассекал воду грузовой "Таймень", а сзади, мастерски выполняя противолодочный маневр и уверенно наливаясь водой по самые борта, вихляли самоделы. Галина байдарка тонула особенно быстро, и Поше с Юлькой пришлось взять ее на буксир. По дороге нас обгоняли караваны барж, груженые какими-то грязными кучами. Они перегоняли землю от одной плотинки к другой (похоже, туда и обратно). Буксиры натужно урчали, пытались нагонять волну, но, в сущности, мало отличались от нас в скорости и точности маневра. Зато навстречу нам попадались байдарки, плывущие быстро и без всяких излишеств в определении курса. Нам было стыдно, и мы стали искать место для ночевки, но всюду по берегам виднелись группы людей, выбравшихся на местный аналог weekend'a. В наступающих сумерках нас приютила стоянка между Камнем Коцюбинского и Сабаровской ГЭС (сбылось пророчество Игоря, увидевшего этот самый булыжник на карте и заявившего, что именно на нем мы и заночуем). Мы оказались на длинной травянистой площадке шириной метров 150. Слева от нее довольно круто поднимались растрескавшиеся скалы, а сзади были камни солидных размеров, тропинка и редкий кустарник. Под неустанно накрапывающим дождем Женька с Игорем начали экспериментировать с примусами, пытаясь определить их работоспособность. Пока шло переругивание и поиск ответственных за забывание стеклодряни, начал действовать "примус-диверсант". Он успел торпедировать соседний примус, после чего был благополучно затоптан. Сашка, тем временем, залезла в мокрую грязную воду и попыталась набрать в котлы как можно меньше водоплавающей пакости. Подвиг был осуществлен и в течение двух часов Игорь терпеливо пытался вскипятить эту воду на одном примусе. На скорости вскипания сказалось, видимо, и то, что Галя щедро сыпанула в котел ненашенских дезинфицирующих таблеток. От горячего пришлось отказаться, и мы ограничили себя бутербродами с сыром, сгущенкой и сухарями. Чай был отложен на болееудачное время. Поздно вечером (часов в 12) дождь опять припустил сильней, и набравшиеся впечатлений путешественники отправились по пещерам.

День второй (1.05.91)

По случаю праздника пролетариата подъем произошел в 8 часов. Вскоре, к всеобщей радости, выглянуло солнце. Мы развесили по всей округе сырую одежду и разостлали по земле полиэтилен. В форточку дуло и приходилось использовать весла и большие грязные камни, чтобы удержать рвущуюся в полет материю. События предыдущего дня настолько нас измотали, что утром мы обнаружили банку сгущенки, опустошенную лишь наполовину (да еще рядом с Женькой)! Пока мы приходили в себя, в нашу честь был устроен парад техники. По реке не торопясь продефилировали несколько байдарок и даже катамаран с моторчиком. Поборовшись для разминки с непокорными примусами, мы позавтракали, заклеили резиновым клеем швы байдарок (Игорь и Женька изучили попутно выпадение в осадок в циклогексаноне) и в 13.30 отчалили. Проплыли мы, однако, всего 200 метров и вынуждены были сделать первый обнос. По неопытности мы даже частично разгрузили байдарки (особенно богатый съестным и прочими тяжестями "Таймень"). Но в 14.30 уже погребли дальше, на этот раз без особых приключений. Ввиду поспешности домашних сборов, Женька умудрился забыть карту. В памяти остались лишь некоторые ориентиры. Поэтому, целью жизни на текущий день был объявлен железнодорожный мост в городке с примечательным названием Гнивань. По дороге к этой светлой цели мы встретили лиман, уходящий влево, и Игорь с Машкой уклонились туда, решив поплыть другим путем. Дойти до конца они не сумели, так как от чистой воды их отделили каких–то десять метров по суше, а Машка категорически отказалась нести байдарку. Зато лодка получила почетное имя Шурик Ульянов и ее экипажу была доверена почетная миссия везти котел с простоквашей. Сашка презрела тривиальное молоко и купила в деревне 6 (шесть) литров этого белого золота. Игорь с Машкой долго сопротивлялись и даже делали попытки упасть в обморок от вида и запаха замечательного продукта, но им ничто не помогло. Другиеэкипажи, впрочем, тоже не проявляли ожидаемого восторга. В этот день нам так и не удалось заставить Игоря сделать больше двух-трех глотков. Зато назавтра последняя кружка простокваши была нарасхват. Ее не только пили, но и употребляли как замечательное средство от ожогов.

Плыть без приключений было довольно скучно и их пытались вырастить искусственно. Игорь, а затем Женька стали заходить в слив из какой-то огромной трубы, видимо воображая себя в порогах. Разные гнусные трубы и позже встречались нам по берегам, не прибавляя охоты к питью здешней воды. А как–то мы встретили целую доисторическую мануфактуру. На берегу и даже в воде торчал целый сонм закопченных труб и ржавой арматуры.

Вечером мы проехали симпатичный замок (или имение) на левом берегу (при этом завязалась интересная дискуссия о вкусах автора описания маршрута и том, как часто ему бьют морду за невероятную точность этого описания) и примерно в 20.30 нашли стоянку за Гниванью. Надо сказать, для адмирала не существовало трудностей с выбором стоянки. По достижении темноты любое место объявлялось нам свыше вполне подходящим. Поскольку другого выхода уже не было, желающих возражать не находилось. Так и этот берег, естественно, оказался болотистым. Игорь, заботясь о Машкином здоровье, понес ее к берегу на руках и упал вместе с ней в грязь.После этого он что-то очень вежливо ответил случайному прохожему, осведомившемуся, не находили ли мы его куртку. Мужик быстро закончил поиски и ушел. Игорь заявил, что по плану у них вечерние купания, и упал в грязь еще раз. Мы же стали искать более-менее ровное место в этой изрядно пересеченной местности. Им нам показался уступчик над узким оврагом с влажным дном (первый вариант был — встать в самом овраге). В набегающих сумерках мы перенесли байдарки с берега и при свете фонарика поставили палатки. В полуметре от них завели примуса и приставили к ним Юльку — кричать, когда будет пожар.

Байдарки и намокшие вещи расположили на склоне над палатками. Часть вещей повесили на обширном и невероятно колючем дереве, проросшем между палатками. Кажется, в этот день начались дискуссии о колбасе которая предательски вместо копченой оказалась вареной. Трезвые головы предлагали уничтожить изменницу, дабы другим было неповадно. Но в этот день верх взяли либералы, предлагавшие в отдаленном будущем прожарить этот, как они выражались, "продукт". Думается, что узнав дальнейшую его судьбу, эти гнилые гуманисты примолкли в сильном смущении. Так или иначе, в ход пошли более надежные изделия. Ели мы в палатке (так как во всей округе не нашлось места, способного принять 8 человек) простоквашу с огурцами. Поиграв в той же палатке на гитаре, все разошлись спать.

День третий (02.05.91)

Утро нас встретило криками Игоря, спросонья возжелавшего непременно и немедленно вымыть котлы и кричавшего: "Помойка! Где помойка?!". Записи об этом дне оказались довольно кратки: попытка встать в 7 часов; подъем в 8 часов; выход в 12.30; обнос Сутисской ГЭС. Это оказалось очень странное сооружение, одним боком напоминающее пирамиды Майя, другим не напоминающее решительно ничего. Ее стены были испещрены надписями, а в верхнем бьефе бродили странные люди, периодически пытавшиеся купаться. С риском для жизни мы взгромоздились на торчащие каменные блоки с гигантской надписью "Апачи?" и стали фотографироваться. Через некоторое время мужики собрались с силами и перетащили груженные байдарки через каменно - травянистый перешеек. Игорь при этом оступился и ушиб колено. Поша молчаливо принимал байдарки и, ступая по пояс в воде, выводил их из поросшей камнями бухточки. В этот момент он напоминал Харона - перевозчика в царстве мертвых. Действия его отличались спокойствием и неотвратимостью.

Через 300 метров нас ожидал очередной обнос через что-то вроде забытого саперами понтонного моста. Девчонок, поэтому, мы отправили по берегу. Когда уже заканчивалось перетаскивание байдарок, они появились, украшенные спасжилетами (видимо для вящего устрашения туземцев). На них же и устроились загарать, предварительно выключив фонарь Димыча, нагло сиявший средь бела дня. Вскорости нас догнала пара байдарочных кампаний. В том числе группа с моторным буксирчиком и многочисленная экспедиция, в которой особое внимание женской половины нашей эскадры привлек к себе Изя - картавящий бородатый турист небольшого роста. Он произвел на наших первых номеров просто неизгладимое впечатление. Позднее, когда мы встречали эту компанию (проплывающей мимо, затем в Печерах), девушки начинали возбужденно щебетать и некультурно указывать пальцем.

Оторвавшись от прибрежных камней, мы тронулись в путь. Часа через полтора свободного плавания позывы желудка вынудили нас остановиться на перекус. Это было большое, изгаженное коровами колючее поле, переходящее в гнилой заболоченный лес. Мы откушали, чем Бог послал, и наши девушки, ведомые Галей, стали демонстрировать чудеса шейпинга. Неподалеку от нас встали "на постоянку" четверо туристов, которых мы потом окрестили "мультяшниками": уж больно потешно они проходили в касках и спасжилетах совершенно пустяшные пороги. У них Женька отобрал кальку с чем-то вроде карты и вручил ее Димычу - для сохранности (наивный!). Вскорости повстречался порог вблизи Козлова. Здесь и произошел первый поворот оверкиль. Димыч и Галя сначала сели на камень, а затем слезли с него для того, чтобы тут же впилиться бортом в следующий. В условиях наличия некоторого течения произошел процесс переворачивания. Уплыли кеды, кружка, прочее имущество. Фотоаппарат удалось спасти для следующих маканий. Интересно, что часы после купания стали ходить заметно точнее и надежнее, чем у остальных участников. Вот они, преимущества речных путешествий! Потом Галя призналась, что переворот - это совершенно не страшно. Просто немножко холодно по причине окружающей воды, но здорово. После переворачивания начался не менее увлекательный процесс спасения участников. Женька кричал: "Подождите, я их сфотографирую!" Игорь плавал кругами и давал ценные советы, а Поша пытался догнать стремительно уплывавшее по течению Галкино весло. "Мультяшники" пошли в обход и прочно засели на камнях. Несмотря на неоднократные попытки, потерпевших крушение удалось спасти, хотя Галю посадили на перевернутую байдарку и спрятали весло как можно дальше. Зрелище было величественное, в памяти всплывали всяческие нимфы и другие посейдонши. Димыч в это время уже выполз на сушу и под крики местных болельщиков "с легким паром!" бегал по ней, бесполезно потрясая вторым веслом. Игорь подплыл поближе и предложил брать со зрителей по 3 рубля. Потом спешился и помог подтащить Галину байдарку к берегу. В конце концов идиллию пришлось прервать, так как рядом оказался наплавной мост, который надо было зачем-то обнести. Галя нехотя слезла с байдарки, так как плыть в этом положении оказалось гораздо удобнее, и вылезла на грязный берег. Метрах в двадцати на крыльце сидел парень и, будто издеваясь, надрывно пел "Протопи ты мне баньку...".

За мостом была устроена стоянка и начата большая сушка. Стремительно смеркалось, поэтому многострадальная Галя направились к стоянке пешком через мост и оказалась отделена от лагеря болотом. Мужественный адмирал форсировал преграду и вынес попавшего в беду участника на руках. Потом совместными усилиями закоченевшей Галке оттирали ноги. День закончился спокойно, если не считать поиска штанов для Димыча. Этот день стал "звездным" для Сашкиного комбинезона. Остальную часть пути он пребывал невостребованным в подмоченном состоянии.
Игорь возился с примусами, Галя возилась с его коленом, пытаясь магнитофором излечить травмированную ногу. Вокруг роились декорации из листов пены. Когда окончательно надоело ее сушить, участники собрались в Ленькиной палатке и мирно отужинали. Мокрая одежда расселась по деревьям и криво отражала звездный свет.

День четвертый (03.05.91)

Встали в этот день рано. Вышли как всегда. Да и сама побудка произошла лишь с любезной помощью коров (ведомых несколько менее любезным быком), решивших пройти на пастбище непременно через наши палатки. Но выползавщих наружу и грязно ругавшихся участников поджидал приятный сюрприз в виде теплого солнышка и лишь слегка заоблаченного неба. Мы неторопливо (даже слишком) стали клеить байдарки, сушить деньги, документы и одежду, количество которой оказалось неожиданно огромным. Игорь с Женькой попытались принять меры к Галиной байдарке, шкура которой оказалась сшитой явно на вырост, отчего каркас периодически распадался. Они стянули байдарку толстой веревкой, так что нос и корма изрядно задрались вверх. Кроме того, Женька решил провести эксперимент на своей байдарке и стал пилотировать ее задом наперед. При этом он утверждал, что тактико-технические характеристики судна значительно улучшились. Перед самым выходом мы успели поднять флаг (в виде некоей детали туалета красного цвета).

Построились участники, в исполнении Национального оркестра флейт зазвучала незабываемая "Хатиква". Женька пристроил фотоаппарат на байдарке и на автоспуске зафиксировал для Истории все наши физиономии. Многие не могли сдержать слез и натужно кашляли, то ли от избытка чувств, то ли от простуды.

Пороги, о которых так долго говорили и спорили первые полтора дня, пошли гуртом. Мельтешили заветные слова "сегодня восемь порогов, завтра светлое будущее". Участники готовили к работе уцелевшие кружки. Мы так торопились, что не проинтервьюировали мужика, кричавшего нам с берега: "Вы знаете, где вы проплываете? Эта деревня - Родина маршала Малиновского"! В порыве страстей было даже решено не обедать. К счастью, полностью это решение не было претворено в жизнь, и пол-пятого мы пристали к берегу в Соколинцах. Перед этим мы встретили старую мельницу. Женя решил пойти справа и нежно обнял байдаркой камень. При этом он разбросал явно лишнее имущество. Игорь прошел по центру по камням и забрал вещи у Женьки. После чего Поша прошел с левого берега и стал собирать вещи, оставшиеся на плаву. Димыч благополучно последовал за Пошей, но вещей ему уже не досталось. Подплыв к стоянке, мы долго наблюдали за действиями "мультяшников". Устав скрывать иронию, пошли к берегу. У берега оказались камни и мы долго маневрировали, пытаясь уместиться на ограниченном пространстве. Выбравшись на берег, первые номера немедленно завязали оживленную беседу с сидевшим на берегу рыболовом.

В результате, за удачное общение с местными жителями нам подарили литра три молока, каковые (литры) и были уничтожены под сало, огурчики и чеснок. Машка поначалу требовала переезда на обед в более живописные и приятные для обоняния места, но желающих везти молоко через пороги почему-то не нашлось. Так мы и сидели вокруг замшелого бревна, а неподалеку лихо проносились телеги. Пока походники пытались оторвать от земли себя вместе с перекусом, Димыч собирал и латал Галину байдарку, совсем было расклеившуюся под давлением привходящих обстоятельств. После этого с переменным успехом было пройдено неустановленное количество порогов (Игорь презрительно именовал их шиверками). Как ни странно, больших жертв и разрушений не было. Наконец, с сидениями на камнях было покончено, мы вырвались на оперативный простор, на каковом и принялись играть в "контакт" и "ассоциации". Наконец-то начались давно обещанные уроки иностранных языков. Поша с Юлькой учили английский, Сашка считала гребки на иврите, а Женька подтягивал ей на русском.

Под лучами испалившегося за день солнца река лениво несла нас вперед.* Нам тоже было лениво грести, вокруг были мирные, застывшие в сладкой истоме высокие луга. Ужасно хотелось, чтобы этот влажно катящийся к закату день длился и длился. Изредка встречавшиеся местные жители смеялись нам и просили их покатать. Было странное ощущение спокойного сытого праздника. Но, увы, человек не властен над Солнцем. День вынесся к концу, и мы встали на стоянку за деревней Канава, полтора километра не доезжая до Стрельчинц. На берегу нас встретило непонятно откуда доносившееся довольное уханье. То ли лешие, то ли проголодавшиеся марсиане. А может местные, изрядно затянувшие празднование пролетарского юбилея. В десятке метров от поставленных палаток проходила полузаросшая дорога, но зато у нас был настоящий костер. Мы немного погрелись подле его жиденького пламени, посушили пену для палаток, выхлебали положенную кашу. Закусив это все сгущенкой, молча разошлись по палаткам и свалились до утра. Из важных событий этого дня припоминается тихая кончина несчастной колбасы. После частых купаний и следовавшего за ними напряженного обнюхивания, было достигнуто молчаливое соглашение, и печальную странницу просто "забыли" на берегу.

День пятый (04.05.91)

Утренний подъем мы проспали, продрали глаза аж в пол-девятого, зато вышли в 11.30. Это вызвало подозрительно мощный шквал предложений вставать как можно позже: "дескать, все равно раньше не выйдешь." Через некоторое время доползли до Киевского порога, который уже успел стать притчей во языцех. Порог оказался двухкаскадным, с главным сливом у правого берега. Слив был чистый, полтора метра. Главной трудностью оказался выход, утыканный камнями. Кроме того, сразу за огромным обливняком притаилось полуутопленное дерево с чрезмерно раскидистыми корнями. Женька, а затем Игорь прошли порог без просмотра и Игорь сел на камень на выходе. Его стало мыть струей, но он успел резко наклониться и устоял (точнее, усидел). Они с Машкой побарахтались и довольно быстро слезли. Остальные участники поступили более благоразумно, и результат был соответствующий. После чего мы стали "доедать остатки киевского порога".

По дороге нам встретился порог, напоминающий давешнюю старую мельницу–та же масса мелких камней. Адмирал решил соригинальничать и пошел левым рукавом. Сквозь кусты мы увидели его бешенно работающее весло и решили, что туда ходить не стоит (потом выяснилось, что Женька махал нам веслом именно с этой целью). Все же Поша решил повторить подвиг товарища, за что и поплатился. Игорь и Димыч пошли направо и вылезли чистенькими.

Поток сознания Поши

"Справа прохода нет. Слева узко и много камней, по центру камней много, но широко. Подождем Женьку. Женька поплыл вначале по центру, потом развернулся и резко взял к левому берегу. Поплыл по левой протоке, скрылся за островом. Усиленно гребет–видно только весло. Очевидно, сел на мель, но прорвался. Ничего не видно. Куда пойдет Игорь? Поплыл по центру. Сел на камень. Пойду–ка я за Женькой. Плывем. Все хорошо. Вдруг слышу скрежет. С одного борта, с другого, толчки. Вокруг полно камней. Развернуться уже нельзя. И зачем это я сюда забрался? Кричу Димычу, чтоб сюда не ходил! Доползаем до камышей. Держась за них, разворачиваем байду и направляем в нужную сторону. Впереди опять камни. Хорошо бы их пройти слева. Непонятный скрежет. Надо гребануть посильней. Покачаться. Странно, стоим как вкопанные, а камни далеко. Вылезать не хочется. Вокруг никого. Юля тоже пытается отталкиваться. Слышу треск Вырисовывается мрачная картина: ломаются стрингера, байдарка наполняется водой, все далеко. Говорю Юле, чтобы она не двигалась, а сам выпрыгиваю в воду. Теперь столкнуть бы байдарку с камня. Э–ччерт. Удалось. Успеть бы вскочить и пройти между камнями. Камни справа,.. слева... Вроде поспокойней. А вон и Димыч. Выбрались"

Однако на следующем пороге Дима умудрился пропороть бок байдарки. Весьма некстати поднялся встречный ветер, нагнавший волну. Байдарка стала смахивать на подводную лодку, плывущую (пока что) в надводном положении. Активно работающей литровой кружкой Гале удавалось сохранить динамическое равновесие. Кое-кто вокруг подбрасывал идейки, что хорошо бы плыть до Печор, не останавливаясь, но их удалось убедить, что эскадра может доплыть не в полном составе.

Мы выбрались на берег и стали клеиться остатками резиного клея. Девчонки пошли в магазин и купили хлеб, кепку для Поши и чепчики для Сонечки (или Мишеньки). И снова пошла рубка до Печор. Периодически Игорь выдавал ценные советы типа: "Теперь плыви, найди аборигена и узнай у него, где Печоры". С берега нам давали противоречивые данные относительно расстояния до цели (от 2 до 20 километров), но мы очень стремились успеть на поезд. Уже в сумерках мы вплыли в предпоследний порог. Конечно же, это кончилось мокрыми вещами и беганием "по порогам, аки по суху". Гале удалось спасти Ленькину палатку, пожертвовав большим куском полиэтилена, и в полной темноте участники оказались на берегу. Несмотря на окружившую нас воду, мы почувствовали, что начинается дождь.

Вскоре появились Игорь с Машкой, которые поплыли смотреть следующий порог, встретили много камней и долго и нудно выгребали обратно против течения. Мы собрались с силами, проплыли еще метров двести и встали на прикол.

Женькина палатка оказалась совершенно непригодной для проживания. Мы поставили Ленькину палатку и стали ее сушить. Рядом устроили барахолку, пытаясь найти сухие (или хотя бы полусухие вещи). С этим оказалось туго. В довершение всех бед пошел дождь и жить стало совсем веселее. К тому же, по замечательному стечению обстоятельств и всеобщей халатности, мы остались без работающих спичек. Игорь утверждал, что во всем виноваты те, кто решил досрочно проверить качество упаковки его коробка. Еще с полчаса все лихорадочно искали в горе мокрых поддечников Сашкины спички и, заодно, документы. Часам к десяти это мокрое месиво было найдено. Слегка озлившиеся участники забились в сырую палатку, изредка посверкивая "жужжалками", а Игорь с Машкой отправились в деревню "за огоньком". Для начала они наткнулись на какую-то полуголую тетку, которая явно ждала не их и направила ребят гораздо дальше, чем им того хотелось бы. В другом доме их уже явно ждали. Мужичок проницательно глянул и осведомился: "Кильнулись?". "Ага!" - ответили Игорь с Машкой. "Ну что ж," — ответил мужик — "две спички я, пожалуй, дам". Через полчаса сошлись на пяти. Когда добытчики вернулись на стоянку, разжигать примус, делать что-либо вообще и даже есть не мог и не хотел никто. Под влиянием дневных кошмаров родилась замечательная мысль: зажечь две свечки и поддерживать огонь всю ночь. На это ушло две спички и все запасы терпимости Игоря.

Рассказ Машки.

После этого начался расчет оптимального расположения восьми не самых маленьких участников в мокрой четырехместной палатке. Были рассмотрены различные варианты сворачивания калачиком, скручивания жгутиком и сжатия давлением. Первые два часа Димыч работал подушкой (весьма верткой и неуютной). Затем он отлучился из палатки, а тем временем его место заросло. Это самоотверженный Поша положил свое туловище на алтарь Отечества. Но подушка из него, по большому счету, получилась не слишком удачной. Мучительные попытки заснуть продолжались еще 3-4 часа, перемежаясь краткими выразительными переговорами. Наконец, рассвело и настал День Шестой - последний день похода.

День шестой (05.05.91)

Подъема в этот день не было, поскольку никто и не спал. Впервые за много часов экспедиционники получили возможность повернуться на другой бок и отлепить от себя ноги, руки, и отсыревшую одежду. Затем они стали выползать из палатки по одному в поисках солнца, воздуха (чуть было не написал "и воды"). С помощью бензина и оставшихся трех спичек удалось запалить костер и примуса. Спальники и наиболее важные части туалета разложили на склоне в надежде на мелькающее между облаками солнце. Носки и футболки пристроили к костру. Отдельно на пеньке лежали вымокшие документы. Было высказано предложение воздержаться от употребления пищи, а поесть уже в Печерах (хотя все старались не вспоминать прозвучавшую накануне идею встать в четыре и поехать в Винницу шестичасовыми грузовиками). Чаю мы все же согрели и в довольно приличном темпе собрали шмотки. Игорь, как специалист по коровам, помог местным жителям собрать стадо, распустившееся за время праздников. Затем подлатали байдарки перед последним рывком и уже в 9.45 отплыли. Через небольшой промежуток времени мы встретили свой последний порог (последний в смысле количества). Видимо, это был Печерский порог. Основная струя у него уходила вправо, но нам больше понравилось идти "центрее". Во избежание сюрпризов мы решили его просмотреть (особенно после того, как Игорь подсел на камень). Это отняло массу времени, но избавило от вполне вероятных неприятностей. Женька с Сашкой решили оригинально обойти камень (обливняк) справа, но замешкались и обняли камень байдаркой. Поша с Юлькой не попали в нужный вход, но применили альтернативный вариант и очень симпатично наискосок прошли порог (позже они признались, что сели на камень перед самым входом в порог, их развернуло кормой, понесло левой струей и они совершенно случайно прошли в нужное место). Димыч с Галкой на этот раз обошлись без приключений. За порогом Буг разделился на два русла, но мы прорюхали это уже позже, на берегу. Как выяснилось, мы пошли верным путем, поскольку правое русло было метров на 15 ниже и, соответственно, порожистее. Игорь сунулся налево, увидел длинную мощную струю и, как культурный, решил просмотреть это дело. Женька же и Димыч безобразным гуськом (метрах в пяти друг от друга) ринулись вперед. Поша с Юлькой, однако, успели раньше. Поша видел камни, но был до сих пор горд успешным преодолением порога и игнорировал веления разума. Немного погодя, проплывая над третьим или четвертым водопадиком, он подумал: "Ну и дурак же я". Струя оказалась такой мощной, что мы проскочили камни, почти не заметив их. Река резко изменила характер, и теперь мы плыли по узкому зеленому каналу, смахивавшему на джунгли Амазонки. Вокруг были спокойные паркоподобные заросли, и нам приходилось лавировать, объезжая склонившиеся к воде ветви деревьев. Совершенно неожиданно мы оказались перед самой ГЭС, к которой и вел этот канал. Выяснилось, что "камешки" в устье канала — тоже плотина (почти на уровне воды), и некоторые из нас авторитетно заявили, что "плотина проходится по высокой воде с предварительным просмотром" . Мы пристали к низкому берегу с отвесно обрывающимся дном и стали разгружаться. Было странное чувство, как будто захватывающая книга оборвалась на самом интересном месте. На берегу сидело два рыболова, у которых мы узнали подробности своего местонахождения (правда, они утверждали, что автобус останавливается в 150 метрах, до него же оказался километр в гору). Игорь с Машкой пошли на разведку и вернулись с банкой сока, изложив гениальную идею: те, у кого нужда попасть в Ленинград самая нестерпимая, штурмуют проходящий автобус в четырнадцать нуль-нуль (напомним, что было уже двенадцать). В городе они берут на всех билеты на поезд из Одессы и ждут до победного конца остальных. В случае чего сдают билеты и едут сепаратно. Остальные, не торопясь, собираются и едут в Винницу в 16.00. Единственное, что удалось из замечательной задумки, - так это "не торопясь".

Наш пестрый табор раскинулся на невообразимой площади, помяв байдарками и сохнушей амуницией всю окрестную траву. Выбравшись на волю из скукоженности байдарок, мокрая одежа распрямилась - та часть, которую не скрючило фатально водянкой и радикулитом, - и аннексировала все деревья, кусты, веревки, и кочки в округе. Байдарки не хотели назад, в тесные мешки, и всячески упирались. В общем, без десяти четыре последнюю партию матросов путем волочения их рюкзаков и нервических покрикиваний удалось вытеснить со стоянки. К нашему удивлению, в шестнадцать нуль-нуль никакого автобуса на стоянке не появилось. Мы сидели на скамейке у входа в кассу, пили лимонад и спокойно подсчитывали скорость, с которой должен ехать гипотетический автобус, чтобы доставить нас к поезду. Очень скоро пришлось учитывать релятивистские эффекты. Не прошло и получаса, как автобус появился. Он, не торопясь, развернулся на площади, мы, торопясь, покидали внутрь свой багаж, и водитель подозрительно легко (за двойную плату) согласился везти нас прямо на железнодорожный вокзал. Причина выяснилась чуть позже - на полпути в Винницу автобус вредительски сломался. Путем массированного воздействия на водителя, удалось заставить его доехать до вокзала к 18.00 - за 25 минут до поезда. Женька бросился в кассы, а мы начали подтаскиваться к вокзалу. За пять минут до отхода поезда у нас были 3 билета до Ленинграда и 1 до Витебска на восемь человек в общий вагон. Вполне удовлетворенные ходом событий, мы подбежали тяжело дыша к вагону, поезд хрюкнул, дернулся и пошел на Питер. Впереди были напряженные беседы с проводником, доставание кипятка для чая, игра в боб-доп, опять фармакология. Женька выскочил из поезда на ближайшей стоянке, с тем чтобы известить родных о нашем приезде. Он начал набирать номер уже после того, как было объявлено об отправлении нашего поезда. Тем не менее он успел выпалить какую-то информацию и велеть позвонить тете в Винницу (потом, правда, выяснится, что в его сообщении была расшифрована только последняя часть). Перед тем, как впрыгнуть в тронувшийся поезд, Женька успел еще отдать в очередь неиспользованные гривенники. А нас ждали попытки отоспаться и дурацкие фильмы по видику, дележка остатков консервов и прощальные песни под гитару. Но мы этого еще не знали — мы просто ехали домой.

Май 1991 года.